![[personal profile]](https://www.dreamwidth.org/img/silk/identity/user.png){kind=small}
Entry tags:
Hill 781, 2/5
И тут их накрыл химический удар. Олвейс как раз высунулся из люка, крича приказания Арчеру перенести огонь на противника в 3000 метрах, когда вокруг стали падать газовые снаряды. Полковник поспешно втиснул тело обратно в башню, и захлопнул крышку люка перед тем, как достать противогаз. Когда он крикнул “Газ!” экипажу, в горло проникла порция аэрозоля, легкие начало жечь, а желудок скрутило в спазме. Как только он натянул противогаз, его тут же вырвало, жижа заполнила резиновую маску до самых смотровых стекол. Тело трясло в лихорадке, глаза слезились, полковника снова начало тошнить. Он пытался очистить маску и глотнуть воздуха. Третий спазм, и противогаз наполнился до краев. Конвульсивно вздохнув, он почувствовал, как жидкость из желудка наполняет ноздри. Вслепую он схватился за резиновый край и оттянул противогаз с подбородка, жижа хлынула вниз. С большим трудом Олвейс восстановил контроль над телом.
— Вы в порядке, сэр? — обеспокоенно воскликнул сержант Келсо.
— Да, я в порядке. Проверь Спайви.
Олвейс старался вернуться в дело. Тесное пространство в башне едва ли подходило для человека в противогазе. Стоило наклонить или повернуть голову, как маска цеплялась за металлические углы, радио, защелки и стопоры, что в изобилии располагались вокруг.
— Все нормально, сэр! — ответил Спайви, его голос звучал глухо и доносился будто бы издалека.
— Приготовится к бою! До батальона противника направляются прямо на нас. Они будут здесь через пару минут.
Олвейсу пришлось лично готовится к бою, в то же самое время, как он старался сфокусироваться на управлении всем батальоном. Поддерживать связь по радио с подчиненными стало почти невозможно. Многих совершенно нельзя было понять, так как противогаз глушил голоса. Хотя на танковом шлеме был предусмотрен переходник для противогаза, который транслировал голос напрямую в радиоэфир, эти переходники либо не работали, либо работали только с одной радиостанцией. А многие командиры оперировали сразу в двух сетях, в одной через микрофон в танковом шлеме, в другой через ручной выносной микрофон. Последние ловили звук, только если прижать их к горлу или под подбородком, и то едва-едва. Олвейс орал что было силы, только чтобы его услышали. Если к нему одновременно обращались две станции, то он не понимал ни одну из них. В надетом противогазе его эффективность сократилась более чем вдвое.
Предстояла отчаянная перестрелка, так как только две его роты были развернуты в сторону наступающего противника, в то время как остальные готовились отбивать атаки с других направления (в конце концов, по докладам противник приближался со всех сторон). Вертолеты своей отчаянной атакой помогли делу, но на них больше не стоило рассчитывать, оставшиеся на лету птички убирались прочь, неспособные наладить связь, ничего не знающие о положении на земле, и неготовые снова идти на риск из-за ошеломляющих потерь, что они только что понесли. "Брэдли" выдвинули пусковые TOW, танки навели орудия на приближающегося неприятеля. Когда тот приблизился на 2500 метров, началась перестрелка.
Т-72 и БМП неслись через русла пересохших ручьев, они показывались только на несколько секунд, когда взбирались на складки местности, и снова пропадали из виду. Это не давало использовать TOW, наводчику требовалось постоянно вести цель визуально на протяжении всего полета ракеты, то есть более 10 секунд на дальности 2500 метров. Для танков дело обстояло иначе. Стоило цели попасть в перекрестье, как она могла взлететь на воздух в доли секунды. То же самое могли творить и 25-мм пушки "Брэдли", хотя они и не были способны пробить танковую броню. Олвейс распределил цели соответственно, направив танки на танки, и "Брэдли" против БМП.
Противник двигался с потрясающей скоростью. Спустя пару минут он находился уже в 2000 метрах и приближался. Его численность немного сократилась, но с уменьшением дистанции преимущество в перестрелке переходило к врагу. Точность огня обороняющихся существенно упала из-за химического удара. Противогазные стекла мешали наводчикам, поднести глаз к окуляру прицела для получения четкой, устойчивой картинки было невозможно. Движение множества машин вкупе со стрельбой подняли тучу пыли, которая еще сильнее ухудшила видимость.
Олвейс заметил БМП в 1200 метрах впереди. Он выкрикнул приказ Келсо и развернул орудие в сторону цели. “Вижу его”, — отозвался наводчик. Получив разрешение стрелять, он немедленно нажал на спуск. Первый снаряд поднял столб пыли, упав впереди-слева. Следующие четыре прошили броню около центра силуэта. БМП резко свернул вправо, врезался в насыпь и замер.
В следующую секунду в командирскую машину выстрелил Т-72. Он промахнулся всего на волосок, снаряд пролетел выше и левее башни на какие-то несколько дюймов. Олвейс закричал Спайви:
— Назад! Ставь дымовую завесу!
Мехвод среагировал быстро. С быстротой молнии он сдал назад и укрылся на дне ближайшего вади, прикрыв свой маневр облаком дыма из термодымовой аппаратуры. Какое-то время Олвейс был дезориентирован. Затем он приказал Спайви осторожно поднять машину по склону. Сантиметр за сантиметром машина ползла вверх, ее нос показался над землей, пока наконец командир не приказа остановится.
Противник уже приблизился на 1000 метров и все продолжал движение. Олвейс игнорировал все вызовы, кроме исходящих от Альфы и Дельты. По оценкам, эти две ротные группы уже потеряли больше трети своей бронетехники. Полковник приказал капитану Картеру подготовится к развороту его обороны на север чтобы встретить прорвавшегося врага.
Внезапно в воздухе появилась вражеская авиация, и земля вокруг контрольной точки 4 затряслась от взрывов. Одна из противотанковых машин роты Эхо взлетела на воздух в столбе пламени. Машину связи, что стояла за "Брэдли" Заместителя, разнесло на куски. Теперь дефиле на северо-востоке прикрывала только одна машина. Ротная группа Браво потеряла две коробочки, и еще одна была повреждена. Чарли потеряла танк. Заработали зенитные орудия, наводчики с трудом ворочались в защитных костюмах, но тем не менее хлестали небо длинными очередями. Браво воспользовалась шансом, опустила десантные аппарели и высадила расчеты “Стингеров”. Те сильно замешкались, в попытках вытащить громоздкие пусковые трубы из переполненных десантных отделений, и к тому времени, как ПЗРК были готовы открыть огонь, вражеские штурмовики пропали из виду. Очевидно, пилотам совсем не хотелось быть сбитыми над такой опасной зоной, по которой только что нанесли химический удар, и которую вот вот должна переехать дружественная бронетехника.
Через три минуты случился второй налет, и он закончился с более равным счетом. Был уничтожен “Брэдли” и один танк из ротной группы Альфа, но и два самолета получили попадания. Один разбился о горный склон в стороне от боя, второй отвернул и улетел прочь, оставляя в небе струю черного дыма.
Олвейс смотрел на север. Батальон противника теперь сблизился уже на 750 метров и быстро приближался. За ним вдалеке появлялись боевые порядки второго вражеского батальона. Полковник приказал Альфе и Чарли развернуть орудия против наступающих. Тут же головные машины противника выпустили клубы дыма, и вся колоннаа свернула на запад, обходя позиции батальона, и продолжила движение на юг. Стороны обменялись еще несколькими выстрелами, потом все закончилось. Неминуемо по Олвейсу ударил второй батальон, его наступление прикрывала выпущенная дымовая завеса. Одновременно вражеская артиллерия усилила обстрел. Теперь она стреляла не химическими, а осколочно-фугасными снарядами.
Шум вокруг КТ 4 больно бил по ушам. Подходящая и уходящая техника поднимала тучи пыли. Смог от горящего дизельного топливо заволок небо сажей. Раненые ползли прочь от разбитых машин в поисках укрытия от артиллерийского огня и атакующих танков и БМП. Санитары в громоздких химических костюмах оказывали первую помощь. Артиллерия наполнила воздух пронзительным свистом падающих снарядов, что обрывался оглушающим взрывом; временами его заглушал рокот 105-мм танковых орудий; шорох летящих противотанковых ракет; и тяжелое, дробное стаккато 25-мм автоматических пушек с “Брэдли”.
Бой закончился через 15 минут. Два атакующих батальона прорвались на юг, из состава первого уцелело не более одной роты, из состава второго приблизительно две. Теперь они ударили по тылам бригады Олвейса, разбили отступающую танковую часть и загнали артиллерийский батальон поддержки.
Полковник Олвейс связался со штабом бригады и доложил, что не смог остановить атакующего противника, но все еще удерживает контрольную точку 4. Его командир был занят разворачивающимся где-то еще боем, и приказал Олвейсу удерживать позицию и не пропустить более ни один вражеский танк. Последняя фраза прозвучала резко, и Олвейс уловил скрытый в них упрек. Второй день подряд он выполнял отданный ему приказ по форме, но проваливал суть. Позволив противнику ускользнуть на юг, он подверг опасности всю бригаду. Он занялся перегруппировкой сил для обороны, все еще неуверенный, с какого направления ожидать атаку. Любые надежды послать подразделение на помощь Родригесу пришлось отбросить. Следующие три часа батальонная тактическая группа пополняла боекомплект, эвакуировала раненых и улучшала оборонительные позиции. Она ждала противника, который так и не появился.
— Вы в порядке, сэр? — обеспокоенно воскликнул сержант Келсо.
— Да, я в порядке. Проверь Спайви.
Олвейс старался вернуться в дело. Тесное пространство в башне едва ли подходило для человека в противогазе. Стоило наклонить или повернуть голову, как маска цеплялась за металлические углы, радио, защелки и стопоры, что в изобилии располагались вокруг.
— Все нормально, сэр! — ответил Спайви, его голос звучал глухо и доносился будто бы издалека.
— Приготовится к бою! До батальона противника направляются прямо на нас. Они будут здесь через пару минут.
Олвейсу пришлось лично готовится к бою, в то же самое время, как он старался сфокусироваться на управлении всем батальоном. Поддерживать связь по радио с подчиненными стало почти невозможно. Многих совершенно нельзя было понять, так как противогаз глушил голоса. Хотя на танковом шлеме был предусмотрен переходник для противогаза, который транслировал голос напрямую в радиоэфир, эти переходники либо не работали, либо работали только с одной радиостанцией. А многие командиры оперировали сразу в двух сетях, в одной через микрофон в танковом шлеме, в другой через ручной выносной микрофон. Последние ловили звук, только если прижать их к горлу или под подбородком, и то едва-едва. Олвейс орал что было силы, только чтобы его услышали. Если к нему одновременно обращались две станции, то он не понимал ни одну из них. В надетом противогазе его эффективность сократилась более чем вдвое.
Предстояла отчаянная перестрелка, так как только две его роты были развернуты в сторону наступающего противника, в то время как остальные готовились отбивать атаки с других направления (в конце концов, по докладам противник приближался со всех сторон). Вертолеты своей отчаянной атакой помогли делу, но на них больше не стоило рассчитывать, оставшиеся на лету птички убирались прочь, неспособные наладить связь, ничего не знающие о положении на земле, и неготовые снова идти на риск из-за ошеломляющих потерь, что они только что понесли. "Брэдли" выдвинули пусковые TOW, танки навели орудия на приближающегося неприятеля. Когда тот приблизился на 2500 метров, началась перестрелка.
Т-72 и БМП неслись через русла пересохших ручьев, они показывались только на несколько секунд, когда взбирались на складки местности, и снова пропадали из виду. Это не давало использовать TOW, наводчику требовалось постоянно вести цель визуально на протяжении всего полета ракеты, то есть более 10 секунд на дальности 2500 метров. Для танков дело обстояло иначе. Стоило цели попасть в перекрестье, как она могла взлететь на воздух в доли секунды. То же самое могли творить и 25-мм пушки "Брэдли", хотя они и не были способны пробить танковую броню. Олвейс распределил цели соответственно, направив танки на танки, и "Брэдли" против БМП.
Противник двигался с потрясающей скоростью. Спустя пару минут он находился уже в 2000 метрах и приближался. Его численность немного сократилась, но с уменьшением дистанции преимущество в перестрелке переходило к врагу. Точность огня обороняющихся существенно упала из-за химического удара. Противогазные стекла мешали наводчикам, поднести глаз к окуляру прицела для получения четкой, устойчивой картинки было невозможно. Движение множества машин вкупе со стрельбой подняли тучу пыли, которая еще сильнее ухудшила видимость.
Олвейс заметил БМП в 1200 метрах впереди. Он выкрикнул приказ Келсо и развернул орудие в сторону цели. “Вижу его”, — отозвался наводчик. Получив разрешение стрелять, он немедленно нажал на спуск. Первый снаряд поднял столб пыли, упав впереди-слева. Следующие четыре прошили броню около центра силуэта. БМП резко свернул вправо, врезался в насыпь и замер.
В следующую секунду в командирскую машину выстрелил Т-72. Он промахнулся всего на волосок, снаряд пролетел выше и левее башни на какие-то несколько дюймов. Олвейс закричал Спайви:
— Назад! Ставь дымовую завесу!
Мехвод среагировал быстро. С быстротой молнии он сдал назад и укрылся на дне ближайшего вади, прикрыв свой маневр облаком дыма из термодымовой аппаратуры. Какое-то время Олвейс был дезориентирован. Затем он приказал Спайви осторожно поднять машину по склону. Сантиметр за сантиметром машина ползла вверх, ее нос показался над землей, пока наконец командир не приказа остановится.
Противник уже приблизился на 1000 метров и все продолжал движение. Олвейс игнорировал все вызовы, кроме исходящих от Альфы и Дельты. По оценкам, эти две ротные группы уже потеряли больше трети своей бронетехники. Полковник приказал капитану Картеру подготовится к развороту его обороны на север чтобы встретить прорвавшегося врага.
Внезапно в воздухе появилась вражеская авиация, и земля вокруг контрольной точки 4 затряслась от взрывов. Одна из противотанковых машин роты Эхо взлетела на воздух в столбе пламени. Машину связи, что стояла за "Брэдли" Заместителя, разнесло на куски. Теперь дефиле на северо-востоке прикрывала только одна машина. Ротная группа Браво потеряла две коробочки, и еще одна была повреждена. Чарли потеряла танк. Заработали зенитные орудия, наводчики с трудом ворочались в защитных костюмах, но тем не менее хлестали небо длинными очередями. Браво воспользовалась шансом, опустила десантные аппарели и высадила расчеты “Стингеров”. Те сильно замешкались, в попытках вытащить громоздкие пусковые трубы из переполненных десантных отделений, и к тому времени, как ПЗРК были готовы открыть огонь, вражеские штурмовики пропали из виду. Очевидно, пилотам совсем не хотелось быть сбитыми над такой опасной зоной, по которой только что нанесли химический удар, и которую вот вот должна переехать дружественная бронетехника.
Через три минуты случился второй налет, и он закончился с более равным счетом. Был уничтожен “Брэдли” и один танк из ротной группы Альфа, но и два самолета получили попадания. Один разбился о горный склон в стороне от боя, второй отвернул и улетел прочь, оставляя в небе струю черного дыма.
Олвейс смотрел на север. Батальон противника теперь сблизился уже на 750 метров и быстро приближался. За ним вдалеке появлялись боевые порядки второго вражеского батальона. Полковник приказал Альфе и Чарли развернуть орудия против наступающих. Тут же головные машины противника выпустили клубы дыма, и вся колоннаа свернула на запад, обходя позиции батальона, и продолжила движение на юг. Стороны обменялись еще несколькими выстрелами, потом все закончилось. Неминуемо по Олвейсу ударил второй батальон, его наступление прикрывала выпущенная дымовая завеса. Одновременно вражеская артиллерия усилила обстрел. Теперь она стреляла не химическими, а осколочно-фугасными снарядами.
Шум вокруг КТ 4 больно бил по ушам. Подходящая и уходящая техника поднимала тучи пыли. Смог от горящего дизельного топливо заволок небо сажей. Раненые ползли прочь от разбитых машин в поисках укрытия от артиллерийского огня и атакующих танков и БМП. Санитары в громоздких химических костюмах оказывали первую помощь. Артиллерия наполнила воздух пронзительным свистом падающих снарядов, что обрывался оглушающим взрывом; временами его заглушал рокот 105-мм танковых орудий; шорох летящих противотанковых ракет; и тяжелое, дробное стаккато 25-мм автоматических пушек с “Брэдли”.
Бой закончился через 15 минут. Два атакующих батальона прорвались на юг, из состава первого уцелело не более одной роты, из состава второго приблизительно две. Теперь они ударили по тылам бригады Олвейса, разбили отступающую танковую часть и загнали артиллерийский батальон поддержки.
Полковник Олвейс связался со штабом бригады и доложил, что не смог остановить атакующего противника, но все еще удерживает контрольную точку 4. Его командир был занят разворачивающимся где-то еще боем, и приказал Олвейсу удерживать позицию и не пропустить более ни один вражеский танк. Последняя фраза прозвучала резко, и Олвейс уловил скрытый в них упрек. Второй день подряд он выполнял отданный ему приказ по форме, но проваливал суть. Позволив противнику ускользнуть на юг, он подверг опасности всю бригаду. Он занялся перегруппировкой сил для обороны, все еще неуверенный, с какого направления ожидать атаку. Любые надежды послать подразделение на помощь Родригесу пришлось отбросить. Следующие три часа батальонная тактическая группа пополняла боекомплект, эвакуировала раненых и улучшала оборонительные позиции. Она ждала противника, который так и не появился.