Земля ягуаров 5/?

[t_bone]

Оригинал взят у tomoboshi в Земля ягуаров 5/?

Глава V. Мы назовем ее Зарой.

Сколь широка ни была дорога — а по дороге в порт и обратно без проблем проезжала запряженная двумя волами подвода — шесть сеньорит, многие из которых были вооружены, все же не могли пройти по ней плечом к плечу. На пути группа понемногу растягивалась. Впереди уверенно шагала Эльвира. Бок о бок с ней шла зеленоглазая фехтовальщица, на лице которой застыло скучающее выражение. Слева от нее шла с непроницаемой миной Анжелика. Праздный наблюдатель сказал бы, что дева-рыцарь заняла свой разум какими-то теологическими размышлениями и полностью отрешилась от происходящего, но праздный наблюдатель допустил бы ошибку. На деле Анжелика рассчитывала шаги с тщательностью, которая сделала бы честь даже капитану, вздумавшего в темноте, полагаясь исключительно на память, провести судно между невидимыми под водой рифами. Ее маневр был не менее сложным: она все время держалась за плечом зеленоглазой, на расстоянии как раз таком, чтобы не задевать при ходьбе длинные ножны роперы, и ни единой пядью дальше.

Хорошо знавшая окрестности Мария умчалась вперед, взяв на себя роль импровизированного авангарда. Замыкали группу Клементина, буравившая спину Анжелики неприязненным взглядом, и Доминик. Француженка попробовала завязать разговор, но все ее попытки неизменно получали сдержанную односложную отповедь. Оставив попытки вступить в конверсацию с дочерью двух народов, Доминик возвысила голос и задала вопрос — так громко, чтобы ее услышали все:

— Куда мы направляемся, капитан? Какой далекий путь для один простой разговор, о да!

Эльвира на ходу обернулась через плечо.

— Терпение, сеньориты. Прошу прощения и обещаю, что скоро вы увидите причину этой прогулки de visu[15]. Мы почти пришли.

— А я согласна с кондотьеркой, — отметила зеленоглазая, — вы избегаете говорить о деле. Бессмысленно подозревать вас в скрытности, но пелена интриги, которую вы так неуклюже создаете, совершенно неуместна в благородном обществе.

— Полноте, сеньорита, — процедила сквозь зубы Анжелика. — Вам ли попрекать камарадов интригой? Я так и не расслышала вашего имени.

— Это потому, что я не называла его, — тряхнула головой зеленоглазая.

— Хотите сохранить инкогнито? Что же, это объяснимо. Молодежь в вашем возрасте вечно представляет себя героями, в виде персонажей Ариосто.

Язвительное замечание пропало втуне. Зеленоглазая запрокинула подбородок и слегка прищурила глаза, будто пытаясь вспомнить нечто малозначительное, после чего лениво обронила:

— Ах, как вы сказали, Ариосто? Вы имеете в виду того беспомощного рифмоплета, сгубившего жизнь на переписывание старой легенды?

Глаза девы-рыцаря полыхнули злобой. Она сжала челюсти, так сильно, что скрипнули зубы. Услышав этот звук, зеленоглазая едва заметно кивнула и снова повернула голову вперед — так, что Анжелика не заметила широкую торжествующую улыбку, появившуюся на ее губах.

Эльвира поспешила немного разрядить обстановку и заговорила о деле.

— Хм, в ваших словах есть рациональное зерно. Согласна, слушайте. Цель нашего с вами похода лежит приблизительно в двадцати лигах от побережья. Нам придется преодолеть пояс тропических лесов, но дальше местность станет более открытой и холмистой, можно сказать, немного похожей на Андалузию. Долина, где закопано сокровище, лежит в глубине населенных дикарями земель. Местные называют ее долина Иксцапель.

— Долина Икчапиль, — вполголоса поправила Клементина. Все прочие замедлили шаг и на ходу собрались ближе к Эльвире, так что на эту реплику никто не обратил внимания.

— Чаще всего конкистадоры предпочитают отправляться вглубь континента пешком, поручив багаж нанятым носильщикам или же захватив с собой достаточно мулов. Численность такого отряда, как правило, варьируется от нескольких десятков человек до целой роты. Лесные тропы плохо подходят для марша, так что расчищать дорогу через джунгли приходится самостоятельно. Я права, Клементина?

Все глаза обратились в сторону кастизы. Та с достоинством кивнула.

— Верно. В былые времена государство солнцепоклонников держало в этих местах сеть дорог, чтобы легко двигать воинов между границами. Там были и мосты, и насыпи через ущелья, и даже постоялые дворы и храмы на расстоянии половины дневного перехода друг от друга. Однако многие из тех дорог ныне поглотил лес, а остальные заброшены и мало кому известны… кроме немногих толковых разведчиков.

— То есть мы пойдем по пути, уставленном языческими идолами? Не могу сказать, что мне нравится эта затея, — буркнула дева-рыцарь.

— Не говори мне, что ты напугана, Анжи, — рассмеялась Доминик. — Я быть свидетелем, как ты перекричала сотню янычар[16], завывающих свой мерзкий клич!

Прежде чем иоаннитка успела возразить, Клементина выразительно покачала головой.

— В любом случае, это невозможно. Ни одна из известных мне старых дорог не ведет от Сан-Феллипе в окрестности долины Икчапиль. Нам придется идти звериной тропой или же прорубаться через джунгли.

Лица чужеземок недовольно вытянулись. Новость про долгий и трудный путь не обрадовала никого.

— Это затянется на месяц, — пробормотала Анжелика себе под нос.

— Есть и еще вариант, которому я и хочу довериться, — сказала Эльвира. — Я изучила карты и поняла, что мы можем проделать большую часть дороги по реке. Русло протекает не по прямой, и нам придется грести против течения, но это все равно лучше, чем продираться через лес. Обратный путь будет еще легче. Если правильно рассчитать место последней высадки, до долины Икчапиль останется не больше двух лиг пешком. Мы проделаем этот путь за полдня, найдем сокровище, погрузим золото в лодку, и преспокойно вернемся назад.

— Лодка? — недоверчиво вскинула бровь Анжелика. — Вы хотите нанять лодку?

— Нет. Никто из здешних рыбаков не захотел продолжать разговор, едва я упоминала плаванье по реке. Вместо этого я купила одну. Лодка достаточно велика, чтобы вместить шестерых с большим грузом, но управлять ей придется нам самим. Так что ваш морской опыт весьма пригодится, донна Анжелика.

Иоаннитка предостерегающе подняла руку.

— Погодите-ка. Вы сказали, что мореходы отказываются ходить вверх по течению. Почему?

— Эльвира, позволите мне?.. — просительно осведомилась Клементина. Последовал разрешающий кивок, и кастиза пустилась в объяснения, не обращая никакого внимания на косые взгляды, которыми одаривала ее иоаннитка.

— Река изобилует хищными рыбами, водяными змеями и крокодилами. Ее русло плохо изучено, так что никто не может сказать, где встретится мель или стремнина. Кроме того, последняя треть пути пролегает по густонаселенным землям, а солнцепоклонники часто строят деревни у воды. Первая опасность сильно преувеличена, а вот вторая и третья — нет. Поэтому я и возражала против этого плана.

— Густонасаженные земли? — вклинилась в разговор Доминик, исказив испанское слово до неузнаваемости. Француженка слушала разговор, насупив брови, явно понимая сложные фразы с пятого на десятое. Со скуки она играла со своими золотыми локонами, бесконечно наматывая и разматывая прядь с указательного пальца.

— Густанасаженные земли? Что, нас ждет целый город дикарей? Вот это будет драка, так драка, о да!

— Нет, сеньорита. Не настолько большое поселение. Деревня-другая, но даже это может означать сотню вооруженных воинов, — ответила Клементина, чуть заметно сморщив нос. Стоило ей произнести эти слова, как зеленоглазая фехтовальщица засыпала ее вопросами.

— Сотня дикарей? У них есть лодки? Они последуют за нами в долину?

— Нет, вряд ли. Тамошние солнцепоклонники строят только плоты, непригодные для дальнего плавания. У них даже нет весел, и им приходится отталкиваться шестом ото дна, чтобы пересечь реку. А еще солнцепоклонники стараются избегать земли Икчапиль, потому что…

— Достаточно, — грубо оборвала ее дева-рыцарь. — Мне нет дела до обычаев грязных дикарей. Этот мерзкий народец запятнал себя идолопоклонничеством, разнузданными плясками и людоедством, чем навлек на себя вечное проклятие. Одна мысль о том, что на свете живут такие отвратительные существа, наполняет мое сердце гневом. Если они не смогут за нами последовать, хорошо. Если они пустятся в погоню, пусть так! Мы вшестером справимся с сотней, или я зря ношу рыцарские шпоры!

— А теперь вы корчите из себя Неистового Роланда, дорогая моя, — ухмыльнулась зеленоглазая. — Я прямо-таки вижу вас среди паладинов Шарлеманя[17]. Вот только даже при дворе этого, отнюдь не славящегося своим кротким нравом короля, к врагам проявляли большую толику христианского милосердия.

— Милосердия? — ледяным голосом отозвалась Анжелика. — Для туземцев Новой Испании нет милосердия — ни на небе, ни на земле. Они не заслужили его, вне зависимости, кланяются они Святому Кресту или нет. В жизни посмертной их ожидает котел и муки адские, и крючья, и дыба, и плеть, так что удар моей скьявоны[18] покажется касанием ангела. Каждая капля мерзкой крови, все еще текущая в их черных сердцах, — хула на Господа.

Иоаннитка говорила спокойно и размеренно, но с такой ненавистью, что тень легла даже на лицо легкомысленной Доминик. Зеленоглазая фехтовальщица кивнула, то ли подчеркивая свое согласие, то ли отметив конец этой гневной литании. Клементина отшатнулась назад, как от удара. Ее глаза расширились, покраснели и даже наполнились влагой. Увидев выражение ее лица, Эльвира поспешила взять инициативу в свои руки.

— Мне кажется, сейчас не время и не место для теологического диспута, не так ли, сеньориты? Прекрасно, тогда давайте вернем наше внимание к насущным вопросам. Одним словом, я решила проделать путь по реке, и через надежного человека приобрела лодку.

— И мы сейчас идем осматривать эту вашу Санта-Марию[19], не так ли? — спросила зеленоглазая.

— Именно. Мне нужно получить согласие всех присутствующих. Ведь в итоге грести придется всем, без всяких на то исключений. Стоимость покупки — могу уверить вас, весьма умеренная — будет вычтена из общей прибыли.

Отряд тем временем продолжал путь. Тут и там на берегу валялись пучки водорослей, выброшенных прибоем на берег. Весь день они сохли под солнцем, превращаясь из бархатных гибких нитей в жесткие, отталкивающего вида зеленые пучки, похожие на клочья волос, что постепенно скапливаются на зубцах гребней при расчесывании. Миазмы смолы и дегтя с деревянных бортов и гниющая в обрывках сетей рыба расширяли и умножали эту какафонию запахов. В песке вокруг гниющих рыбьих тушек копошились серые крабики размером с монету.

За портовыми пирсами береговая линия резко изгибалась, образовывая небольшой треугольный мыс, со всех сторон окаймленный песчаными пляжами. Сразу за ним в океан впадала речка; держась ее берега, можно было легко проделать весь путь до города в обратном направлении, в конце концов выйдя прямиком на порог “Трясущейся чаши”. За характерную форму мыс прозвали “Носом ростовщика”, но никаких финансовых учреждений тут не водилось, по крайней мере, со времен Адама — на этом клочке земли в деревянных хижинах жили рыбаки и мореходы. Народец это был крепкий, стойко переносящий тяготы, однако привычный к работе с пилой и плотницким топором. Все до единой хижины были сработаны ладно и аккуратно. Крыши покрывали не копнами из тростника, а деревянным гонтом, что удержит и ливень, и лютый тропический шторм, если тот обрушится на берег.

На берегу лежали десятка два разномастных рыболовецких посудин. Лодки, ялики и гички каждый день отплывали от берега “встречь солнцу”, чтобы вернуться вечером с грузом морской живности на борту. Это был настоящий флот, состоявший из множества вымпелов. Пусть они выглядели не так представительно, как быстроходные каравеллы и пузатые каракки в гавани Пуэрто-де-Сан-Феллипе, но не стоило относиться к ним пренебрежительно — невзрачный вид нисколько не сказывался ни на активности, с которой эти утлые суденышки ходили в рейс, ни на отваге их небольших команд.

Солнце только что село. Мир терял краски, словно плохо окрашенная ткань под дождем, превращаясь в написанное оттенками серого полотно. Хрустел под ногами крупный песок, вздыхающий прибой лизал кромку берега, а в вышине над головой, на темном бархате неба проступили яркие точки звезд. Зажегся еще один огонь, не небесный, но сугубо земной, в виде масляной лампы. Лампу держал в руках человек, стоявший у борта длинной крутобокой лодки, которую вытащили на берег подальше от уреза воды. Туда-то и повела свой маленький отряд Эльвира.

Человек оказался смуглым, морщинистым и усатым. Мозоли на ладони, что держали лампу, были такими плотными, что казалось, могли бы затупить и лезвие ножа, если усач вздумает схватиться за острие. Мария успела заметить и широкие, застарелые рубцы на запястьях мужчины — отметка, которой обычно награждают человека кандалы. Неожиданно для себя она вздрогнула от испуга, но тут же взяла себя в руки и сделала вид, что это малодушное действо вызвано исключительно промозглым дыханием моря. Уж если сестра привела их сюда, значит, того требует дело. И не к лицу настоящей конкистадорке, коей Мария всерьез вознамерилась стать, бояться какого-то там каторжника, пусть даже он так высок и широк в плечах.

В качестве приветствия мужчина едва заметно склонил голову.

— Доброго вечера, донна Эльвира. Сеньориты, — голос его оказался сиплым.

— Добрый вечер, Диего, — отозвалась старшая. — Сожалею, что заставила вас ждать. Задержка будет оплачена сполна, не беспокойтесь.

— Какое уж тут беспокойство, донна Эльвира. Я как раз воспользовался оказией, чтобы хорошенько осмотреть посудину. Впрочем, — мужчина почесал затылок и усмехнулся, — от платы не откажусь, раз уж вы настолько щедры.

На вид, да еще в темноте, лодка смотрелась внушительно. Она была футов двадцати в длину, и четырех — в ширину. Гладкое, блестящее снаружи днище, все еще покрытое мелкими ракушками, расходилось от киля широким углом, поднималось и плавно переходило в почти параллельные борта. Палубный настил давно не чистили; он был грязным и потемнел от впитанной за годы службы соленой воды. Поверх скамеек для гребцов лежала мачта со смотанным парусом. На корме валялось прохудившееся кожаное ведро.

Анжелика проявила к посудине живой интерес. Не дожидаясь приглашения, она перебросила ногу через борт и легко влезла вовнутрь. Под ее весом лодка слегка накренилась вправо, но прибрежный песок надежно обнимал киль и не дал суденышку опрокинуться; Анжелика раскинула руки в стороны и устояла. После этого дева рыцарь прошлась ложке от носа до кормы и обратно, причем на ее лице застыло выражение настороженной озабоченности, смешанное с затаенной радостью. Под ее сапогами тоненько постанывали палубные доски. Зеленоглазая фехтовальщица заглянула поверх борта. Увидев слой черной грязи, она презрительно скривила губу и пробормотала: “дудки, я не намерена пачкать сапоги в этом дерьме”.

— Малышку построили лет восемь-десять назад, — начал пояснять Диего. — Настоящая пиназа, на каких возят провиант для больших кораблей, или же ходят контрабандисты. Должен сказать, посудина в паршивом состоянии. Большая удача, что хоть ребра целы, но вот обшивка — худая, как мои башмаки. Ее придется перешить. Найму помощников, и через две недели будет ваша лодочка, как новая.

Эльвира покачала головой.

— Не пойдет.

Мужчина обиделся и укоризненно покачал головой.

— Ай-ай-ай, донна Эльвира. Неужто вы решили, что я хочу вас надуть? Так вот, зарубите себе на носу, мое слово твердое. Я не какая-то там базарная кумушка, готовая торговаться до хрипоты ради дюжины куриных яиц. Если старый Диего Робледа говорит, что работа займет две недели, то вы напрасно истопчете каблучки на туфлях в попытках найти более спорого плотника.

— Ни минуты не сомневалась в этом, сеньор. Ваша репутация говорит сама за себя. Я отказываюсь единственно потому, что не могу ждать так долго. Лодка должна выдержать месячный поход по реке, я не собираюсь выходить на ней в океан. Что можно сделать за пять дней?

Стоило произнести срок, как глаза мужчины вначале округлились от удивления, а потом недоверчиво прищурились. Он долго рассматривал Эльвиру в упор, затем перевел взгляд на остальных девушек и разочарованно зацокал языком.

— Ох уж эти глупые конкистадорские прожекты. Попомните мое слово, рано или поздно такая затея выйдет кому-нибудь боком. Что ж, будь по вашему. За это время я разберу настил и заменю прогнившие доски, а подмастерья хорошенько выскребут днище — снаружи и изнутри. Вам понадобятся новые банки, да и весла полегче, с которыми справятся ваши сеньориты. Сойдет?

— Вполне достаточно, Диего.

Эльвира протянула руку. Плотник вытер ладонь об штанину, оставив на ткани черный смоляной след, и аккуратно пожал ладонь.

— Завтра к полудню мой младший принесет вам счет.

Пока старшая сестра обговаривала с плотником детали будущего соглашения, Мария успела обойти лодку кругом. Говорят, что красота скрыта в глазах смотрящего, и в этот раз мы можем применить старую присказку с полным правом, ибо посудина привела девушку в полный восторг. Неряшливый вид пиназы нисколько не охладил ее кипучего энтузиазма. В мечтах Мария уже представляла себя стоящей на носу этой самой лодки, в гордой и выразительной позе. С подзорной трубой в руках она зорко вглядывается в прибрежный лес, чтобы первой заметить скрытую там опасность. Конечно же Эльвира доверит ей стать впередсмотрящей, ведь у Марии верный глаз: бывало, она замечала парус подходящего корабля за три лиги! О, этот поход будет таким замечательным! Поддавшись грезам, Мария даже приставила к глазу сложенную в трубку ладонь и замахала шляпой…

В чувство ее привела Анжелика. Дева-рыцарь выпрыгнула из лодки на песок, приземлившись неподалеку от увлекшейся игрой девушки. Мария спохватилась, покраснела и убрала руки за спину, как она всегда делала перед уличившими ее в баловстве наставницами из Академии. Однако дева-рыцарь не обратила внимания на дурачества, или же проигнорировала их. С мрачной улыбкой Анжелика похлопала по деревянному борту. В этом простой жест она вложила такую толику теплоты и одобрения, сколько до того момента она не проявляла ни к одной из ее спутниц.

— Хорошая посудина, — сказала она. После чего дева-рыцарь вдруг повернулась к Марии и заговорщицки подмигнула ей.

— Мы назовем ее Зарой.

[15] лат. “воочию”, “своими глазами”
[16] изначально телохранители при дворе Султана, к XVI веку янычары стали играть роль регулярной пехоты Османской империи, и принимали живое участие в сражении с европейскими державами в Средиземноморье
[17] Карл Великий
[18] Одноручный обоюдоострый меч с корзинчатой гардой
[19] Флагманский корабль Колумба во время плавания 1492 года