T-Bone

В Салониках недавно раскопали могильный комплекс под церковью раннехристианского периода. В одном каменном саркофаге нашли тело мужчины, похороненного вместе с оружием: щитовым умбоном, наконечником копья и мечом. Захоронение датируется первой половиной Пятого столетия - то есть примерно временем Готских и Гунских войн. Империя к тому времени уже больше века как приняла христианство.

Вот он меч, в верхнем правом углу. Достаточно типичная спата позднеримского периода, прямая, обоюдоострая, с крупным навершием. 

Интересно, что меч сложен надвое с загибом верхней трети меча лезвия назад. Таким образом оружие приводили в негодность и ритуально "убивали" для перехода в посмертие вместе с владельцем. Вообще ритуал языческий, его практиковали кельты и северогерманские (скандинавские) племена. Из северной Европы он позднее перешел к викингам.
Только на основании сложенного меча некоторые комментаторы записывают мужчину в могиле в готы. Вывод, пмсм, поспешный: язычество в Империи умерло не в одночасье, да и к пятому веку разграничение между потомственными гражданами и романизированными варварами вышла далеко за рамки этнической принадлежности. В любом случае, grave goods, тем более оружие, есть элемент для христианского захоронения атипичный.


Почему этого человека похоронили по языческому обряду в часовне? Кем он был? Удивительная загадка.

Никогда не слышали, как ноют стрелы в полете? Я вот тоже не слышал.

Теперь так будет звучать половина моих кошмаров :)

Пан Тод из Todd Stuff продолжает тестить, что делает стрела из боевого лука по типичным мишеням. Арбалет, которым он пользуется, калиброван выдавать такую же скорость выстрела как 120-фунтовый лук - а это, будем говорить, medium-to-high по меркам Столетки.
Needle bodkin (эээ, тонкий игольчатый наконечник) пробивает сантиметровый щит, полотняный подбой, рукав кольчуги, гамбезон и 30 мм мяса с 75 метров. Стрелы с наконечниками разных типов теряют до 15-20% энергии на дальности 100 метров.

А так вообще все видео смотрите и на канал подписывайтесь.

Taktikè technè. The neglected element in classical hoplite battles, 2011 by Fernando Echeverría Rey
(Академия пускает к этой статье по логину через гуглоакк)



The real key to the passage, however, appears in the following lines: once the light-armed troops withdrew, “then (έπειτα) soothsayers brought forward the usual victims, and trumpeters urged on the heavy infantry to charge” (6.69.2.4-5). This means that the auxiliary troops had already finished their work, but initial sacrifices had not yet been done. True battle did not begin until the phalanxes started to move. This is a very significant point in the hierarchy of troops reflected by Thucydides. A very powerful prejudice, not over hoplites’ military exclusiveness, but over their preeminence did actually exist in Greek culture: ‘auxiliary’ troops were not excluded in practice from the bat-tlefields. Yet, they were ideologically excluded from historical accounts.

Однако, истинный смысл этого эпизода раскрывается следующими фразами: как только легковооруженные отступили, «затем гадатели совершили установленные жертвоприношения и трубачи затрубили сигнал к атаке гоплитов» (6.69.2.4-5 – ссылка на Фукидида прим. перев). Это означает, что ко времени, как вспомогательные войска завершили свою работу, обычные жертвы еще не были принесены. Настоящая битва не начиналась, пока фаланги не начали движение. Здесь у Фукидида приведено крайне важное замечание об иерархии войск. В греческой культуре существовало сильнейшее предубеждение касательно не эксклюзивности гоплитов как рода войск, но их преимущественного значения: на практике «вспомогательные» войска допускали на поле боя. Тем не менее, их по идеологическим соображениям исключали из исторических свидетельств.

Великолепный обзор тактических приемов греческой гопломахии. Если кому понадобится обзорная статья, суммирующая современный взгляд на hoplite warfare, вот это будет лучшим выбором.
Размышления о роли правого фланга можно в рамочку и на стенку.

Преамбула: в середине 6-го века Восточная Римская империя организовала очень успешный блицкриг против вандальской Ливии. Военное сопротивление вандалов было быстро подавлено и бывшая провинция снова вернулась под власть Цезаря (правда, теперь константинопольского, а не римского). Завоевания Юстиниана продолжились броском на Сицилию и в Италию, а Ливия стала тылом - причем очень неспокойным.
В течении нескольких лет провинцию сотрясали солдатские бунты, поддерживаемые местными арианами и местными полудикими племенами - маврусиями. Города и хинтерланд переходили из рук в руки, пока римский архонт Соломон, в конце-концов, не загнал крупный контингент маврусиев в Оресские горы, где те обустроили укрепленный лагерь на одной из вершин.
Осада была тяжелой для обеих сторон - в пустынной местности не хватало воды. Солдаты были сильно изнурены и совсем не горели желанием идти на штурм, несмотря на понукания командиров.



Далее произошло следующее:
"Соломон стал искать, откуда можно было бы лучше всего штурмовать это укрепление. Долгое время он явно был в недоумении.  Чересчур недоступным для нападения казалось ему это неудобное место. В то время как Соломон размышлял об этом, судьба предоставила следующий выход из положения. В составе пехоты был некто Гезон, записанный в войско оптионом: так римляне называют того, кто выплачивает жалованье.  Этот Гезон то ли в шутку, то ли потому, что его толкнуло на это какое-либо божественное наитие, делая вид, что идет на врагов, стал подниматься один; на небольшом от него расстоянии шли некоторые его товарищи, крайне удивляясь тому, что происходит.  Три маврусия, которые были поставлены сторожить этот подъем, решив, что этот человек идет против них, бегом бросились ему навстречу. Поскольку место было узкое, они шли держась вместе, но поодиночке, один за другим. Ударив первого, с которым он встретился, Гезон поразил его, так же он расправился и с каждым из остальных. Увидев это, шедшие позади Гезона с большим шумом, толкая друг друга, бросились на врагов. Когда остальное римское войско услышало и увидело, что происходит, солдаты, не дожидаясь, чтобы стратиг, став во главе, повел их или чтобы звук труб, как это было в обычае, дал им знак к наступлению, и, уж конечно, не сохраняя боевых рядов, с большим шумом подбадривая друг друга, бегом устремились на лагерь врагов. Тогда Руфин и Леонтий, сыновья Зауны, сына Фаресмана, совершили против врагов много достойных их доблести подвигов.  Маврусии, от всего этого пораженные страхом, узнав, кроме того, что их стража перебита, тотчас, кто как мог, бросились бежать, и многие из них, захваченные на непроходимых дорогах, погибли."
Прокопий, Война с вандалами, XX, 10-20.

P. S. И да, мне известно, что оптион - это не счетовод, а что-то вроде ротного сержанта/советника командира из ветеранов.

"Еретическая роль" гоплитской паноплии.

Возможно, это будет самый важный текст из серии. Я долго думал, как лучше представить материал про механику боя гоплитов и фаланги, и понял, что в любом случае не изложу тему лучше, чем ее исследователи. Потому здесь будет один раздел из статьи Ханса ван Вееса 'The Development of the Hoplite Phalanx: Iconography and Reality in the Seventh Century'
---

1. Гоплитский доспех: что он значит, и что нет

Те, кто отстаивают раннее появление гоплитской фаланги, сильнее прочего полагаются на один основной аргумент: щит нового типа, распространившийся в позднем VII столетии, можно использовать эффективно только в плотном монолитном строю – в отличие от щитов старого типа. Это утверждение, однако, базируется на предполагаемом способе хвата гоплитского щита, который опровергается изобразительными свидетельствами.

Ключевым нововведением гоплитского щита являются двойная рукоять, тогда как более ранние образцы имели только одну, центральную: рукоятка для ладони размещалась у обода щита, вторая, более широкая и сделанная из бронзы – в центре, через нее продевалась рука до локтя. Таким образом, вес щита удерживался уже не ладонью, а предплечьем. Выпуклая форма щита позволяла удерживать его на плече, еще более уменьшая нагрузку. В результате новшества позволяли носить более толстый и тяжелый щит на протяжении большего периода времени. Вместе с тем, новый щит – по распространенному убеждению – имел и серьезный недостаток: он гораздо хуже прикрывал левую сторону тела, а при отступлении совершенно не закрывал спину. Таким образом, гоплиты были вынуждены сражаться в насколько возможно тесном строю, чтобы прикрыть уязвимые участки тел.

Гоплитский щит действительно нельзя забросить за спину при отступлении, как это можно было сделать со щитами ранних типов. Двойная рукоять, трехфутовый диаметр (90 см и более) и вес около 15 фунтов (7 кг) делают это почти невозможным, поэтому на изображениях этого щита всегда отсутствует перевязь для переноски. Не стоит, однако, заключать, что гоплит был вынужден сражаться с врагом лицом к лицу – в отличие от воина Темных веков, который мог развернуться и отступить из рукопашной схватки. Спина гоплита более не могла быть прикрыта щитом, но это более чем компенсировалось кирасой. Бронзовый нагрудник на десять и более лет предшествовал распространению щита; он обеспечивал как минимум, не меньшую защиту спины, чем легкий щит воина Темных веков, у которого, как правило, не было иного доспеха, кроме шлема и металлического пояса. Таким образом, поворачивая спину к врагу, гоплит рисковал бы не более своего предшественника. На это можно возразить, что значительный вес щита серьезно ограничивал бы его подвижность, и это, без сомнения, правильное замечание. При этом хорошо известно, что гоплиты классической эпохи были достаточно подвижны для атаки бегом на дистанцию свыше 200 ярдов, а многочисленные примеры изображений бегущих гоплитов с росписи периода 650 г. до н. э. и позже показывают, что и их предки были не менее легконоги. Таким образом, щит в худшем случае только замедлял передвижения; его наличие само по себе не доказывает статичный способ боя.

При этом, правый фланг гоплита, несомненно, был уязвим. Источники называют правую сторону «незащищенной», и говорят о правом крыле армии как о самом опасном и самом почетном месте. В рядах классической фаланге, по известнейшему замечанию Фукидида, каждый гоплит «опасаясь за свою незащищенную сторону, старается сколь возможно прикрыться щитом своего товарища справа и думает, что чем плотнее сомкнуты ряды, тем безопаснее его положение». Вопрос, однако, не в том, был ли правый фланг гоплита уязвим, но делал ли новый щит правую сторону своего носителя существенно более уязвимой, нежели щит старого типа. Если это не так, у нас нет никаких оснований заключать, что распространение гоплитского щита само по себе каким-либо образом диктовали либо предопределяло переход к тесному боевому порядку.

С этим связаны две проблемы: подвижность щита вообще и размер перекрытия, которое он предоставляет в своей обычной, фронтальной позиции. Гоплитский щит немного менее подвижен, чем другие типы щитов, но эти ограничения не стоит переоценивать. Щит с одной центральной рукояткой в принципе можно переместить вправо, причем дальше, чем щит с двойной рукоятью, удерживаемый у обода. Однако на практике эта разница будет совсем небольшой, учитывая, что чем далее щит смещается вправо, тем сильнее он ограничивает использование оружия. И снова, ограничение подвижности нового щита компенсируется лучшей защитой тела новым бронзовым нагрудником. Таким образом, можно заключить, что гоплитский щит не слишком изменил дело.

Принято считать, что удерживая щит в нормальной, фронтальной позиции, щитоносец не был полностью прикрыт. Из-за двойной рукояти гоплит, якобы, стоял фактически за правой половиной собственного щита, оставляя свою правую сторону открытой даже для фронтальных ударов, и не используя левую половину собственного щита вообще. Левая сторона была бесполезной, если только солдаты в строю не стояли настолько плотно, что могли укрываться за «лишней» левой половиной щитов соседей (Fig 1).



Таким образом, использование щитов с двойными рукоятями предполагало или даже предопределяло необычайно плотный строй. Из чего подразумевается, что гоплиты стояли в прямой стойке к врагу, как борцы, а не боком, как делают это фехтовальщики, удерживая щиты параллельно линиям тела. Однако сохранившиеся изображения подтверждают именно второе из этих предположений.

В греческом искусстве гоплиты чаще всего изображаются в «позе ходока» с вынесенной вперед левой ногой. Голова и ноги показаны в профиль, но торс показан фронтально или же со спины, так, как будто он развернут. Также и щит часто изображается фронтально, с внутренней или внешней стороны, как будто он удерживается параллельно телу (Fig 2). Несомненно, удерживать щит в бою таким образом было бы бессмысленно, так что мы наверняка имеем дело с распространенным упрощенным изображением другого, более реалистичного хвата, при котором щит показан в профиль перед телом щитоносца. В тех случаях, когда художник постарался изобразить щит в профиль, он всегда показан наклоненным, с опорой на левое плечо (Fig 3). Более упрощенные изображения, предположительно тоже показывают именно этот способ хвата. Таким образом, архаическое искусство показывает с различной степенью стилизации именно боковую стойку, и торс, повернутый почти под прямым углом к врагу и к плоскости щита. Более реалистичные изображения периода поздней Архаики устраняют всякие сомнения. Стоящие, коленопреклоненные и даже бегущие фигуры гоплитов изображены с развернутыми торсами, их левое плечо впереди и поддерживает щит (Fig 4).

Вне сомнения, в реальности гоплиты сражались в той же самой стойке. Иначе невозможно объяснить, во-первых, где именно художники нашли модель для этой позы, но и во-вторых, почему эта поза повторяется как в «реалистичных», так и «героических» изображениях. Прежде всего, боковая стойка для копейщика (буде копье метательным или же применяется для выпадов в ближнем бою) оправдана здравым смыслом, поскольку обеспечивает лучшую устойчивость и хват древка.







Теперь можно заметить, что человек, принявший боковую стойку и удерживающий щит под прямым углом к телу, помещается за центром щита, а не за одной из его половин, вне зависимости, оснащен щит двойной рукояткой или нет (Fig 5,6). Отсюда история Эпизелоса, ветерана сражения при Марафоне, который рассказывал, что видел гигантского гоплита «с бородой, покрывающей щит целиком» (Геродот, 6.117): борода того гоплита, очевидно, располагалась над центром щита, а не над его правой половиной. Другими словами, щиты с двойной рукоятью удерживались таким образом, что они не вылезали за левую сторону тела, и не оставляли незащищенной правую. Щитоносец был прикрыт с обоих флангов. У его соседа в строю не было ни необходимости, ни возможности искать прикрытия за его щитом.

Счет мясника.

Конфликты между греческими полисами в Классическую эпоху - то, что в англоязычных источниках принято называть Hoplite warfare - велись силами контингентов нерегулярного ополчения полисов, состоящего из свободных граждан, вооружаемых за частный счет, и отправляющихся на войну как правило, по решению общего народного собрания.

Это общее правило имеет некоторое количество исключений и много важных следствий. В частности, этим объясняется общая для эллинов практика сбора тел погибших с обязательным последующим захоронением. Убитый на поле боя гражданин, как безусловно доказавший свою отвагу среди равных, до конца исполнил свой долг перед обществом; поэтому общество, в свою очередь, обязано было воздать почести павшим за него. Это обязательство выполнялось неукоснительно - например, у Фукидида описан случай, когда победоносные афиняне после набега на область Коринфа (битва при Солигее, 425 г. до н. э.) по возвращению в город не досчитались двух человек пропавшими без вести. После обнаружения пропажи командовавший походом стратег был вынужден вернуться, испросить перемирия у побежденных коринфян, отыскать тела и вернуть их на родину.

Я это к чему - точному учету погибших греки придавали огромное значение. Имена убитых на поле боя часто вырезали на стелах в качестве группового памятника. Историки древности часто предоставляют очень точный счет потерь, иногда с точностью до единиц. Исходя из этого, можно рассчитать среднюю величину потерь армии в битвах Классического периода.

В 1985 году эту работу проделал Питер Крентц:



Средний процент погибших в рядах победившей армии составляет 5%, проигравшие теряли почти в три раза больше - 14%. Сам Крентц в выводах отмечает, что для небольшого греческого полиса потеря даже 5% участвовавших в битве гоплитов могло восприниматься как общественная трагедия. С этим трудно не согласится.
Хотелось бы добавить еще одно соображение. Греческие гоплиты обычно строились в восемь рядов в глубину, хотя это практика могла изменятся в зависимости от условий местности, рельефа и предпочтений войска. Таким образом, гипотетический контингент в 1000 человек будет состоять из 8 шеренг по 125 человек.
Потеря пятидесяти гоплитов (5%) означает, что убит каждый пятый из первого и второго ряда - то есть из наиболее опытных, отважных и хорошо оснащенных людей, которых поместили во фронт боевого порядка и соответственно, в зону наибольшей угрозы.
Каждый пятый.

"Еще свежа кровь на руках твоих"

Читаю давеча Поцреотизм и натыкаюсь на замечательную тему:
"Я читал историю Пелопонесской войны Фукидида, — заявил министр иностранных дел Великобритании Джонсон в интервью The Sunday Times. — Для меня было очевидно, что Афины и их демократия, их открытость, их культура, и цивилизация были аналогом Соединенных Штатов и Запада. Россия для меня была закрытой, недоброжелательной, милитаристской и антидемократической, как Спарта".
Хм.
"I was reading Thucydides’ history of the Peloponnesian war. It was obvious to me that Athens and its democracy, its openness, its culture and civilisation was the analogue of the United States and the West".

Образ, конечно, сильный. Мало того, что афинская демократия во времена Античности была явлением беспрецедентным, она, по сути, заложила фундамент для современной западной цивилизации. Передав принятие решений в руки населения, непосредственно вовлеченных в сельское хозяйство, ремесла и торговлю, Афины стимулировали общественный прогресс, устойчивый ход реформ и инициативную внешнюю политику, благодаря чему полис прочно занял главенствующее место среди городов Эллады.
Все так.

Но равняться на Афины в современном мире я бы не торопился. Тем более, чур меня чур, на Афины времен "Истории" Фукидида. И вот почему.

Демократия - это форма государственного правления, то есть способ принятия решений, не более того. Демократия не является ни идеальной, ни гуманистичной, ни добродетельной сама по себе. Отличия афинской демократии от, например, спартанской олигархии, сводятся к большему количеству граждан, наделенных политическими привилегиями. Круг сословия спартиатов никогда не был особенно широк, во времени Платей он, скорее всего, не превышал 8000-10000, и ко второй Мантинее съежился до двух тысяч. Кворум афинского народного собрания составлял шесть тысяч, а общее число афинских граждан в период расцвета оценивается в 50 000 граждан - пятьдесят тысяч половозрелых свободных мужчин, не эфебов, не иностранцев, и какие еще женщины или там рабы ЛОЛ.



Афинский демос активно использовал военную силу для приумножения влияния полиса и собственного богатства. За несколько десятков лет Делосский союз, изначально созданный как оборонительная коалиция греческих полисов против Персии, стал де факто вассальной вотчиной Афин. Дань от подчиненных городов - форос - использовался для содержания афинского морского флота, а сами города фактически утратили суверенитет во внешней политике, решали споры с посредничеством Афин и предоставляли контингенты установленного размера для афинских военных кампаний. Дело дошло до того, что (по свидетельству упомянутого Фукидида) при дискуссии о роспуске Делосского союза использовалась формулировка "освободить греческие города".
Решения на афинском народном собрании принимались большинством голосов. Чтобы получить это большинство, применялись легальные и полулегальные методы, начиная от риторики и популизма, и заканчивая подкупом голосующих и прямыми угрозами расправы над  политическими соперниками. Обвинение оппонента во взяточничестве и/или непатриотичности, обоснованное или ложное, превратилось в обязательный элемент дискуссии. Слово "софистика" приобрело ярко негативную коннотацию - как практика манипуляции настроениями толпы ради собственной выгоды. В борьбе за власть демократические партии иногда использовали и более радикальные методы - я уже как-то рассказывал о кровавых чистках против аристократии, устроенных в Коринфе.

Больше того: афинское народное собрание, то первое в мире демократическое сообщество, иногда принимало решение совершить нечто такое, что в современные читатели назвали бы "военным преступлением". В 428 году до н. э. против Делосского союза восстали лесбийские лесбосские города. Когда восстание было подавлено, афиняне не ограничились казнью взятых заложников -  спартанского военачальника-консультанта Салеха, зачинщиков восстания и главарей про-спартанской партии. Афинское собрание постановило разрушить Митилену полностью, перебить ее мужчин, а женщин и детей продать в рабство. Уполномоченный гонец немедленно повез это решение в обреченный город. На следующий день жестокий приказ (после продолжительных дебатов) был отменен, и только благодаря скорости второго корабля Митилена избежала полного уничтожения.
Эта история тоже расписана у Фукидида.

Один из самых вопиющих эпизодов, демонтирующих цинизм и высокомерие афинян, описан в пятой книги "Истории". Афинское войско прибывает на Мелос (Милос) - остров в юго-западной части Эгейского моря, колонию Спарты. На беду мелосцам, их остров расположен очень выгодно - размещенный здесь спартанский флот мог бы прикрывать все восточное побережье Пелопоннеса, потому Афиняне задумали организовать здесь собственную оперативную базу. Афинские послы (в их числе скорее всего присутствовал Алкивиад) категорически потребовали капитуляции перед лицом превосходящей мощи Афинского морского союза, отметая возражения ссылкой на право сильного.  Фукидид приводит эту полемику в виде вымышленного диалога, и это одна из самых известных речей в его труде ( т.н. "Мелосский диалог"):

89 . А ф и н я н е. Очень хорошо. Однако мы и сами не будем прибегать к красивым, но неубедительным словам, распространяясь о том, что наше право на владычество приобретено победой над Мидянином или что мы пришли наказать вас за причиненную обиду, и вас просим — не думайте убедить нас тем, что вы, будучи колонией лакедемонян, не участвовали в их походах, или тем, что никогда не чинили нам обид: добивайтесь только того, что и вы и мы по здравому рассуждению одинаково считаем возможным. Ведь вам, как и нам, хорошо известно, что в человеческих взаимоотношениях право имеет смысл только тогда, когда при равенстве сил обе стороны признают общую для той и другой стороны необходимость. В противном случае более сильный требует возможного, а слабый вынужден подчиниться.
90 . М е л о с ц ы. Как нам, по крайней мере, кажется, полезно — раз уж вы решили, устранив вопрос о праве, говорить только о пользе, — чтобы вы не отменяли понятие общего блага; чтобы с каждым человеком, находящимся в опасности, поступали по пристойной справедливости и чтобы получил какую-то помощь и тот, чья правота не доказана с полной очевидностью. И это так же в ваших интересах, как и в наших, тем более что в случае падения вы подадите другим пример жестокого возмездия.
91 . А ф и н я н е. Мы не падаем духом при мысли, что может наступить конец нашему владычеству. Ведь не те, кто господствует над другими, как лакедемоняне, страшнее всего побежденным (да и не с лакедемонянами теперь у нас идет борьба), но гораздо опаснее подчиненные, если они восстанут против своих властителей и победят их. Но заботу об этом вы уж предоставьте нам. Мы постараемся показать вам, что пришли ради пользы нашего владычества, и будем говорить с вами теперь о спасении вашего города. Ведь мы не желаем такого господства над вами, которое было бы для вас тягостно; напротив, мы хотим вашего спасения к обоюдной выгоде.
92 . М е л о с ц ы. Но как же рабство может быть нам столь же полезно, как вам владычество?
93 . А ф и н я н е. Потому что вам будет выгоднее стать подвластными нам, нежели претерпеть жесточайшие бедствия. Наша же выгода в том, чтобы не нужно было вас уничтожить.

Мелосский диалог, как и прочие речи в "Истории" Фукидида, скорее всего, полностью вымышлен, однако хорошо отражает если не взгляды самого автора, то настроения афинского общества. Как бы там ни было, мелосцы отказались сдаваться. Остров был покорен, а его население перебито или продано в рабство. Еще один пример деяний первой в мире демократии.

Короче, мысль дня: не воспринимайте Афины как благословенный и травоядный Валинор. Демократия в Элладе была прогрессивным строем в социально-политическом, но никак не в моральном смысле. Крах Афин в конце Второй пелопоннесской войны был во многом обусловлен их кровожадной, жестокой и беспринципной внешней политикой.
И эта мысль очевидна, если как раз читать Фукидида.

Почему гоплитов называют "гоплиты"?

ὑμεῖς δ', ὦ γυμνῆτες, ὑπ' ἀσπίδος ἄλλοθεν ἄλλος πτώσσοντες μεγάλοις βάλλετε χερμαδίοις δούρασί τε ξεστοῖσιν ἀκοντίζοντες ἐς αὐτούς, τοῖσι πανόπλοισιν πλησίον ἱστάμενοι

And ye also, ye light-armed, crouch ye on either hand beneath the shield and fling your great hurlstones and throw against them your smooth javelins, in your place beside the men of heavier armament

Вы же, гимниты, иль здесь, иль там, под щиты припадая, Вдруг осыпайте врагов градом огромных камней Или мечите в них легкие копья под крепкой защитой Воинов тех, что идут во всеоружии в бой

Спартанский поэт Тиртей оставил нам красочное описание боя между двумя линиями тяжеловооруженой пехоты. Тиртей воспевает тех, кто становится в первый ряд и бьется с врагами лицом к лицу, клеймит трусов и превозносит отвагу и стойкость. Его герои облачены в бронзовый доспех и несут прочный щит, на голове у них - шлемы с гребнем, а вооружены эти воины копьями и мечами.

Удивительным образом Тиртей, как и все остальные известные нам поэты Архаической Греции нигде не использует термин "гоплит". Этот термин вообще не появляется в греческих источниках до второй четверти V века до н. э. Я еще раз повторю эту мысль, поскольку она довольно важна для правильного понимания военного дела Эллады. Мифические герои и воители архаического периода в глазах их современников и потомков не были гоплитами. Огромная сфера влияния, "греческий мир" из более чем 1000 городов и колоний, раскинувшийся от Черноморского побережья современной Грузии до восточного берега Испании и Гибралтара, завоевывалась без гоплитов. Греческие солдаты на поле Марафона, Платей и Химеры называли себя и своих товарищей другими словами.

Какими?

Храбрость и отвага, проявляемые в минуты опасности, рассматривались греками как качества, неразрывно связанные с мужскими добродетелями. Женщина, или скажем, зверь, не могли быть храбрыми по определению. Потому неудивительно, что самым распространенным термином Архаики для обозначения воина - не только тяжеловооруженного щитоносца, а воина вообще - было слово ἀνήρ/aner, то есть "муж", "взрослый мужчина". В качестве различающего между противоборствующими сторонами использовалась национальность - фракийцы, карийцы, ахейцы, лакедемоняне и т. п. С таким литературным приемом знаком каждый, кто читал Гомера.

Вторым методом была отсылка к снаряжению воинов, либо в качестве прилагательного к ἀνήρ, либо в качестве самостоятельной конструкции. В частности, в отрывке из Тиртея среди таких названы panoploi, "тяжеловооруженные" и gymnites, букв. "обнаженные", то есть люди, вышедшие в бой без снаряжения.
Греческое слово panoploi составное, pan- означает "полный", "цельный", а -(h)opl+ указывает на группу инструментов, снаряжение*. В качестве глагола -hopl встречается у Гомера, причем очень часто во множественном числе в значении "подготовить", "оснастить". Со временем, -hopl стало плотно ассоциироваться с военным делом и стало использоваться для описания воина, имеющего "военное оснащение", то есть оружие и доспех. Для авторов эпохи Архаики этого было достаточно, чтобы отличить тяжеловооруженного пехотинца от прочей массы сражающихся солдат, для чего более детальное описание вооружения было не обязательным.
Поначалу panoploi/-hopl+ использовалось в качестве прилагательного. Затем, с развитием военного дела в Классическую эпоху, грекам понадобились более конкретный, технический термин для описания войска - не просто как совокупности вооруженных людей/мужчин, но именно тяжелой пехоты, сражающейся в упорядоченном боевом строю, в противовес кавалерии, метателям, пращникам и морякам.

Кроме того, термин hoplitai/hoplitoi прочно связан со статусом гражданина полиса и определенной долей достатка, проще говоря - "гоплит" означает принадлежность к социальной группе граждан-солдат. Так, например, Фукидид при рассказе о жертвах разразившейся в Афинах чумы говорит о погибших 4400 гоплитах и 300 всадниках, подчеркивая таким образом не только уменьшение потенциала афинской армии, но и разницу в имущественном классе умерших.

К чему я это все написал?

Гопли́т (др.-греч. ὁπλίτης) — древнегреческий тяжёловооружённый пеший воин. Слово происходит от названия тяжёлого круглого щита — гоплон (др.-греч. ὅπλον) (ср. пельтасты, названные по лёгкому щиту — пельте).

Сообщает нам русскоязычная википедия. Здесь почти дословно воспроизводится утверждение Диодора, однако это не делает пассаж менее спорным. Во-первых, сам автор называет щит ἀσπίδων/аспидон и πέλτη/пельта, что придает его заявлению некоторый налет маразматичности.
Во-вторых, и что более важно, мнение историка I века до н. э. не может перечеркнуть современные термину источники. И авторы архаической греции, и историки классического периода постоянно называют аргивский щит aspis/aspidon, а не "гоплон". Слово ἀσπιστής, "щитоносец", широко встречается у Гомера, в период, когда понятие "гоплит" еще даже не оформилось на историческом горизонте.
Кроме того, слово "аспи́с" произносится с ударением на "и".

You are smarter now.

*тут можна помітити цікаву паралель значень грецького -opl- з українським обладнання/обладунки

Царь Микен Агамемнон вернулся из разграбленной Трои войны не только изрядно разбогатевшим, но еще и с новой любовницей - плененной троянской прорицательницей Кассандрой. Как можно представить, это не слишком понравилось его жене.
Дождавшись вечера, ревнивая Клитемнестра заколола мужа и его рабыню. Потому что гордая спартанка такой херни дома не терпит.




"Клитемнестра после убийства", работы Джона Кольера, написанная в 1914. Существует более ранняя версия этой картины работы того же автора, на ней Клитемнестра одета более скромно, а орудием убийства послужил большой двусторонний топор-лабрис. Версия 1914 года отражает более современные взгляды на микенскую моду и архитектуру.
Ну и перси зачетные, куда без этого.

Контекст.

Мы часто воспринимаем древних греков как народ философов и ученых, людей активных, но в общем-то, безобидных. Союз греческих полисов с большим трудом отстоял независимость в греко-персидских воинах. Когда поползновения царей на материковую Элладу были пресечены, греки отложили оружие и сто пятьдесят лет без просыху занимались сугубо мирными занятиям - чтобы во второй половине IV века до н. э. быть завоеванными воинственными македонцами. Через два века после македонские правители Греции оказались поверженными еще более могущественным противником, легионами римской республики. Утратив свободу, греки тем не менее продолжили удивлять мир сокровищами своей культуры - архитектурой, театром, риторикой и философией, математикой и астрономией, пронеся факел просвещенной античной цивилизации сквозь круговерть иноземных покорителей.
Так?



Но стоит взглянуть на историю Эллады повнимательнее, как образ травоядных интеллектуалов немедленно рассыпается. Фактически, классическая эпоха Греции, время наивысшего расцвета наук и искусств, была периодом непрерывной военной активности. Когда я говорю про "непрерывную военную активность" - это не преувеличение. Греческая война была многолика. Участвующие в ней полисы проецировали силу разными способами. От территориальных споров и набегов на соседей до длительных осад мятежных городов с линиями отсекающих укреплений и штурмовыми огнеметными машинами. От рейдовых действий флота на коммуникациях противника до полномасштабных десантных операций через море. "Аристократические", про-спартанские и "демократические", про-афинские партии активно соперничали на площадях и в кулуарах, захватывали власть, проводили чистки противников и изгоняли их, позже изгнанники консолидировались и совершали контрпереворот, часто с активной помощью внешней военной силы. Вознесся и пал могущественный Делосский союз с Афинами во главе, на короткое время его место заняла про-спартанская гегемония, впоследствии сокрушенная Беотийской федерацией во главе с Фивами. По иронии судьбы, в числе собранных заложников, Фивы взрастили собственного будущего покорителя.

История классической эпохи это кровавая карусель - практически каждый год в течении полутора веков хотя бы один из крупных полисов Эллады вел активные боевые действия. Больше того, нет оснований полагать, что в архаическую эпоху дела обстояли как-то иначе - просто о ней не осталось настолько же подробных письменных свидетельств современников.
Это во-первых.

Во-вторых, единственной влиятельной группой населения в греческом обществе были взрослые мужчины-граждане. В их руках в той или иной форме была сосредоточена вся политическая власть. Законы писались для защиты их права, имущества и привилегий. Мужчины имели права владеть собственностью, включая землю, деньги и рабов. Мужчины-граждане занимались делами и получали образование. Все дошедшие до нас достижения античной Эллады созданы руками мужчин. Мужчины-граждане принимали решение идти на войну, и составляли костяк вооруженного ополчения полисов.
По этой причине, говоря о численности населения, историки того времени говорят только и исключительно о численности взрослых мужчин-граждан. Женщины, дети, метеки-иностранцы, варвары и рабы выпадают из поля их внимания полностью. Они не были ни объектами исторических работ, ни их адресатами.

Наши лучшие свидетели того времени, вроде Ксенофона или Фукидида писали для аудитории, которая была им знакома - своих товарищей по оружию, граждан "греческого мира" и их потомков. Каждый взрослый мужчина в те времена имел боевой опыт. Практически каждый из них был в бою, многие были ветеранами нескольких кампаний.
Таким читателям не нужно объяснять очевидные вещи. Именно поэтому описания битв Ксенофона и Фукидида коротки, зачастую схематичны и лишены технических деталей.
Деталей, которых спустя две с половиной тысячи лет ох как не хватает историкам.